Путешествие банки
Он помнил ее всегда, эту банку, такую большую, красно-желтую консервную банку со странными загадочными буквами. Она всегда привлекала его внимание, в его малоцветное послевоенное детство, когда так было мало ярких цветов – даже и игрушки были всегда каких-то блеклые: грязно-розовые, тускло-синие, серые, линяло-коричневые... Даже и елочные игрушки – да и их было всего ничего, несколько уцелевших с довоенных времен. Елочные игрушки делали сами; из бумаги, долгими осенними вечерами – вырезали полоски, клеили колечки, зацепляли одно за другое, и вот – получались бумажные цепочки, которыми потом елку и украшали.
Да и елки не так уж давно и разрешили. Странным сейчас кажется – как это можно было запретить ставить елку в доме, но ведь было же, было! А если кто и осмеливался, то всегда находился тот, кто доносил... Всюду были – и глаза, и уши. Не надо было и телескринов – как он прочитал уже много позже, у Оруэлла. Сейчас его внуки и не поверят, что так можно было жить.
Так или иначе, но елку они уже тогда ставили, и игрушки делали – вот эти цепи, кораблики, веера. Как-то удавалось достать плотную позолоченную или посеребренную бумагу – вот отличные кораблики получались! Он и сейчас свернет кораблик из бумаги – запросто, не глядя! Пальцы помнят, как будто вчера их делал.
А клеили цепи (да и другие игрушки) самодельным клейстером, который готовили из крахмала или муки. Иногда он выходил с комочками, и тогда бабушка очень сердилась. Таким же клейстером, кстати, и окна заклеивали на зиму. Сначала конопатили щели ватой, а потом уж нарезанные полоски бумаги мазали клейстером и заклеивали щели по всему периметру окна.
Так эта банка была в его жизни всегда, и она украшала не только его, но и весь семейный советский бесцветный быт – ее использовали для разных хозяйственных надобностей, в частности, в нее пересыпали муку из корявых толстых бумажных пакетов, и она всегда стояла в буфете на застекленной верхней полке.
И вот как-то спустя долгие годы, ему пришлось приехать из Калифорнии, где он жил уже последние 20 лет, чтобы освободить свою старую квартиру. Тут он снова увидел эту банку. Она уже потеряла свою таинственность, свой блеск и притягательность, но вот это была она – та самая, из детства, красно-желтая, такая, какой он ее помнил всегда. И тут неожиданно неведомые буквы сложились для него в знакомые ныне слова:
Золотой Штат. Порошок из цельного молока. Сан Франциско, Калифорния.
На обороте - Способ приготовления...
...И вернулась эта лендлизовская банка с ним обратно в Калифорнию – завершив, наконец, свое кругосветное путешествие...
Да и елки не так уж давно и разрешили. Странным сейчас кажется – как это можно было запретить ставить елку в доме, но ведь было же, было! А если кто и осмеливался, то всегда находился тот, кто доносил... Всюду были – и глаза, и уши. Не надо было и телескринов – как он прочитал уже много позже, у Оруэлла. Сейчас его внуки и не поверят, что так можно было жить.Так или иначе, но елку они уже тогда ставили, и игрушки делали – вот эти цепи, кораблики, веера. Как-то удавалось достать плотную позолоченную или посеребренную бумагу – вот отличные кораблики получались! Он и сейчас свернет кораблик из бумаги – запросто, не глядя! Пальцы помнят, как будто вчера их делал.
А клеили цепи (да и другие игрушки) самодельным клейстером, который готовили из крахмала или муки. Иногда он выходил с комочками, и тогда бабушка очень сердилась. Таким же клейстером, кстати, и окна заклеивали на зиму. Сначала конопатили щели ватой, а потом уж нарезанные полоски бумаги мазали клейстером и заклеивали щели по всему периметру окна.
Так эта банка была в его жизни всегда, и она украшала не только его, но и весь семейный советский бесцветный быт – ее использовали для разных хозяйственных надобностей, в частности, в нее пересыпали муку из корявых толстых бумажных пакетов, и она всегда стояла в буфете на застекленной верхней полке.
И вот как-то спустя долгие годы, ему пришлось приехать из Калифорнии, где он жил уже последние 20 лет, чтобы освободить свою старую квартиру. Тут он снова увидел эту банку. Она уже потеряла свою таинственность, свой блеск и притягательность, но вот это была она – та самая, из детства, красно-желтая, такая, какой он ее помнил всегда. И тут неожиданно неведомые буквы сложились для него в знакомые ныне слова:
Золотой Штат. Порошок из цельного молока. Сан Франциско, Калифорния.
На обороте - Способ приготовления...
...И вернулась эта лендлизовская банка с ним обратно в Калифорнию – завершив, наконец, свое кругосветное путешествие...
